Почему Life.ru и Mash в один день остались без руководителей, при чем здесь Навальный и Кремль

В понедельник сразу два основанных Арамом Габреляновым проекта остались без руководителей. Из Life.ru — одного из крупнейших российских информационных ресурсов — ушел главный редактор Александр Потапов и гендиректор владеющей этим порталом компании Анатолий Сулейманов (проработал меньше месяца на этом посту). А Mash — один из самых популярных в России телеграм-каналов — покинул его создатель Никита Могутин.  Источник The Bell в структурах Габрелянова связал перестановки в холдинге с отходом бизнесмена от управления и желанием основного акционера взять под контроль актив. О том, что случилось с медиапроектами, основанными Габреляновым, и чем теперь займутся их руководители, The Bell поговорил с Анатолием Сулеймановым.

Точная структура собственников компании, владеющей Life.Ru, не раскрывается, но источники The Bell, близкие к изданию, утверждают, что его контролируют структуры «Национальной Медиа Группы» (НМГ) Юрия Ковальчука, а Габрелянову принадлежит 25% в самой НМГ. ООО «Мэш», если верить данным СПАРК, на 51% принадлежала Могутину, но его акции были в залоге у Габрелянова. Сам Могутин в понедельник заявил The Bell, что продал свой пакет, не раскрыв покупателя.

— Почему вы уходите? Что произошло?

— В 2015 году мы хотели сделать платформу на Life.ru, на которой любой человек мог бы писать, делиться своими мыслями и зарабатывать на этом деньги. То, что сделал «Яндекс» в 2016–2017 году, мы задумали сделать в 2015-м. Разработали дизайн, утвердили, поспорили, но тогда мы не могли это открыть для всех. И это даже не шеф [завернул] (отчасти ему нравилось), это кто-то повыше. У них не хватило духу. В общем, Life.ru остался в старой парадигме.

— Концепция, о которой ты рассказываешь, — это то, что называлось «русский Buzzfeed»?

— Нет, это другое. Мы действительно попытались скопировать модель русского BuzzFeed, и это копирование принесло определенный успех. У нас пошел неплохой рост, и к концу 2016 года у нас было 20 млн уников на сайте. То, что мы собирались делать, — это была платформа пользовательского контента. Представь себе открытую площадку с открытой админкой для всех. По сути это то, что «Яндекс.Дзен» потом сделал. У нас были, конечно, немного другие планы, но если посмотреть глобально, то это именно то [что сделал «Яндекс»]. Когда ты заходишь, выбираешь некий ник, регистрируешься и начинаешь писать. Если ты выполняешь ряд условий (например, по дочитываниям), ты начинаешь зарабатывать деньги. Все зависит лишь от того, сколько человек тебя читают. Но нам не дали сделать платформу открытой. То, что касается дизайна, механики, монетизации, мы все продумали. Оставалось дать команду разработке: «Ребята, начинайте», — и через полгода у нас была бы эта платформа.

— А кто не дал — НМГ?

— Я по телефону, честно тебе скажу, не могу такое говорить. Я, конечно, уволился, но некоторые вещи не могу говорить. Хозяева не дали, и сам шеф понимал, что он не сможет. Ну как он это объяснит? И дело не совсем в деньгах было. А в том, что все публикуют всё.

— То есть приходит Навальный и публикует что-то...

— Да, приходит условный Навальный и публикует что-то. Мы об этом говорили: вот есть Навальный, а есть анти-Навальный. Мы не должны кому-то давать возможность, а кому-то не давать. Тогда это уже не открытая платформа. Это уже непонятная платформа. Тогда [в 2015 году] шеф объяснил [почему не дали ход проекту]. Мы смирились с этим.

— А сейчас оказалось, что шеф уходит...

— Да, он ушел. В марте–феврале он предупредил: я скоро уйду [и спросил, что] вы хотите предложить. И мы решили предложить то, что давно хотели сделать с «Лайфом». То самое — сделать его открытым, изменить его, перевернуть на 360 градусов. Чтобы там был не один контент, к которому мы все привыкли. А впустить туда людей. У нас есть от 20 до 30 млн уников в месяц. Это без баннерообменников, без покупного трафика (с 2013 года). Это совершенно чистые просмотры. Кто-то называет их (посетителей Life.ru. — The Bell) ура-патриотами. Ну, пожалуйста, те, кто не ура-патриоты, [приходите на площадку,] вот у вас есть аудитория. Хотите — заходите. [Хотя] вы в нее никогда не попадете — у вас коконы разные, но попробуйте. Идея была такая. Мы предложили эту идею акционерам. Они ее одобрили, мы начали это делать, на этапе согласования они попросили ее немного поменять. Мы поменяли, а потом приходим говорим, что мы готовы через три недели запускаться. А выяснилось, что «давайте вы оставите, как есть, а где-нибудь повесите баннер, что у вас есть еще одна страница, на которую надо перейти и там что-нибудь сделать». Но это вообще не то. Это было было две недели назад.

— То есть заморозили вашу концепцию, которую сами же одобрили?

— Это было именно так. По-другому это никак невозможно воспринять. Мы же тоже не идиоты.

— А готовили новую платформу ты, Потапов, Могутин...

— Нет, Могутин не имел никакого отношения к Life.ru. У него свой проект. Мы как друзья обсуждали какие-то вещи. Чуть позже, когда мы поняли, что нас стопорят, мы пошли, сели в баре вчетвером: я, Потапов, Могутин и Рауль. И озвучили, что хотели бы сделать такой-то проект. Никита со своей стороны привнес пару идей здравых, и Рауль — тоже. И мы поняли, как это будет выглядеть.

Сам Могутин причины своего ухода из Mash прокомментировал The Bell так: «Потому что стало тесно. Стал чувствовать границы нашего жанра. Все, что новое, — выбивается. Или перезапускать все к чертям, идти на слом рабочего механизма, или просто запускать что-то новое — с чистым сердцем и свободными руками».

— И вы выходите на рынок?

— Мы даже вышли уже на рынок. За эту неделю, за полторы недели я нашел нам инвесторов. Плюс это частично наши деньги, потому что мы не хотим полностью зависеть от инвесторов. Это было наше условие такое, чтобы было побольше свободы.

— Инвесторов вы можете назвать?

— Нет, не можем, потому что они вообще не из медиа. Но это очень крупные люди.

— А они в списке Forbes есть?

— Да, конечно.

— А какие инвестиции?

— Этого я не могу сказать.

— Скажи хотя бы ориентировочно. Это несколько миллионов долларов?

— Мы договорились на два года — 2019–2020 годы. Сумма скромнее: мы такое дорогое медиа не потянули бы.

— Какое соотношение долей с инвестором будет в компании?

— Блокирующий пакет у нас, все остальное у инвестора.

— Арам Габрелянов связан с новым проектом?

— С новым проектом Габрелянов не связан. Он нам сказал: «Я понимаю, что вы делаете, но если вы уйдете, то у нас ничего общего больше не будет».

— Почему он так отреагировал? Он же сам уходит.

— У него 25% в «Ньюс медиа». Его акции никуда не делись.

— Название у вас какое-то есть? Вы уже что-то запустили?

— Нет, мы пока еще не запустили, над названием мы думаем, у нас оно есть на 80%. То есть может еще измениться, поэтому я не хочу называть.

— «Яндекс.Дзен» уже есть. А чем вы от него будете отличаться?

— Смотри, мы не будем запускать ту платформу, которую собирались делать на «Лайфе», там это было целесообразно, там есть площадка. А мы собираемся запускать нулевую площадку. На нулевой площадке «Яндекс.Дзен» не сделаешь. Либо нужны какие-то колоссальные деньги, чтобы ее раскрутить и пытаться тягаться с «Яндекс.Дзеном». Мы для себя решили, в чем мы сильны. Мы умеем находить контент, эксклюзивный, достаточно интересный. Другое дело, как будем подавать. Подавать будем по-разному, будет несколько площадок. Лицензии СМИ не будет: за это время мы поняли, что лицензия больше ограничивает СМИ, чем дает плюсов. С «Лайфом» это не будет иметь ничего общего. Не будет и другого копирования: «Русского BuzzFeed», или «Русского New Yorker», или «Русского Atlantic», или еще черт знает чего. Во-первых, это копирование у россиян не получается. Во-вторых, мы не хотим быть ни на кого похожими. Мы знаем, что умеем. С этим мы выйдем на рынок. Со своим куском говна, условно говоря. Мы будем толкать его вперед. Потягаемся с другими говноедами или говноделами, я даже не знаю, как назвать.

— То есть не «Дзен», не Life.ru. Но все-таки что это будет?

— Нет просто такого названия. С учетом того, что не будет лицензии СМИ, это позволит нам где-то говорить языком соцсетей, быть более легкими в подаче, но это только в соцсетях. На сайте будет другой контент. У нас будут расследования, репортажи, будут прикольно поданные тренды из повестки. Мы не будем серьезными, как «Проект», или такими короткими, сухими, как The Bell. Я бы назвал нашу платформу: all access platform. У нас разный контент будет, главное — подача. Если это будет жесть, которую аудитория не готова прочитать, мы от этого откажемся. И в этом мы будем отличаться от Life.ru, который давал вообще все. Мы вообще ни на кого не равняемся, и нам вообще никто не указ.

— На UGC (User-generated content, или пользовательский контент) будете делать ставку?

— Первоначально делать ставку не будем, но у нас будет возможность для публикации пользовательского контента. И мы будем зарабатывать на этом, но не сразу. У нас уйдет порядка полутора-двух лет, чтобы начать зарабатывать на UGC. А может, и раньше [начнем зарабатывать] с учетом опыта Рауля: LifeCorr прибылен. Они платят людям за контент, перепродают и зарабатывают деньги.

— А сколько человек будет в редакции?

— Пока нас будет четверо. Потом планируем, что будет 40–45 человек. Я отвечаю за поиск инвесторов, мы определили, что я стану гендиректором. Никита — исполнительный директор. Саша — главный редактор, а Рауль — директор по региональному развитию (здесь в том числе и пользовательский контент).

— Последний вопрос. У нас есть источник, который говорит, что ваш уход связан с тем, что ушел Габрелянов и начал активно вмешиваться в политику издания основной акционер. И вы вынуждены уйти, поскольку акционер выполняет волю Кремля, который очень недоволен тем, что делал Габрелянов. Это так?

— Отчасти это верно.

Владимир Моторин, при участии Антона Баева