С 1 июня вступили в силу нашумевшие поправки о просветительской деятельности, против которых выступал весь рынок образования. Чиновники обещали доработать документ, но пока этого не произошло. В текущем варианте под новое регулирование может попасть все — от онлайн-курсов до роликов на YouTube. Основатель онлайн-университета ProductStar Михаил Карпов в колонке для The Bell рассуждает о том, каким могло бы быть регулирование просветительской деятельности и чей опыт правительству стоило бы перенять.
Что за закон
Законопроект о просветительской деятельности был внесен в Госдуму 18 ноября 2020 года группой сенаторов и депутатов во главе с председателем комиссии Совфеда по защите суверенитета Андреем Климовым и председателем думского комитета по безопасности и противодействию коррупции Василием Пискаревым. Владимир Путин подписал этот закон 5 апреля, а с 1 июня он вступил в действие.
Поправки должны были бороться с пропагандой в школах и вузах, в том числе инспирированной из-за рубежа и направленной «на дискредитацию проводимой в Российской Федерации государственной политики, пересмотр истории, подрыв конституционного строя».
24 апреля Минпросвещения опубликовало правительственный проект постановления, которым будет регулироваться применение закона о просветительской деятельности. «Положение об осуществлении просветительской деятельности» регламентирует «порядок, условия и формы» просветительства «в организациях, осуществляющих образовательную, научную деятельность и деятельность в сфере культуры». Министерство уточнило в комментарии «Коммерсанту», что речь о «школах, театрах, библиотеках и иных организациях». Документ был вынесен на общественное обсуждение и вызвал горячие споры. В итоге Минпросвещения в середине мая пообещало доработать постановление с учетом пожеланий отрасли, но пока этого так и не произошло
Подробно о том, какие сферы регулирует закон, кто под него попадает и почему им были так недовольны участники рынка образования, мы рассказывали здесь.
Почему закон вызвал так много споров
На сайте regulation.gov.ru, где продолжается общественное обсуждение закона, его текст набрал всего 73 «лайка» и больше 25 тысяч «дизлайков». В мае четыре крупнейшие ассоциации на рынке технологий, включая АПКИТ и «Руссофт», написали письмо главе Минцифры Максуту Шадаеву с критикой проекта.
Критикуют закон и Счетная палата, и академики РАН. Они указывают на то, что понятие «просветительская деятельность» в законе слишком расплывчатое, а регламенты для игроков в связи с этим не понятны. Только один пример: по новому закону лектор должен не менее двух лет заниматься просветительством, а также проходить медосмотр.
Это, например, затруднит обмен кадрами между вузами и IT-сектором: сегодня многие технологические игроки курируют подготовку кадров в вузах, читают авторские курсы и принимают студентов на стажировки. Мы тоже смотрим в этом направлении. Рынок дополнительного образования развивается без большого влияния государства и обогащает официальное образование, показывает качественную планку, отвечая запросам времени, обучая именно тех специалистов, которые сейчас важны компаниям. Все процессы в этих сегментах усложнятся на фоне того, что отрасль и так сильно нуждается в IT-кадрах и академической базе для их подготовки.
Поэтому беспокойство всех участников, конечно, можно понять. Сейчас неясно, насколько прозрачно будут приниматься решения одобрения или отказа для компаний, которые так или иначе занимаются просветительской или образовательной деятельностью, не будет ли это дополнительным поводом для коррупции. Государственные образовательные учреждения точно столкнутся с большими сложностями в связи с международным сотрудничеством (например, в приглашении зарубежных спикеров и в совместных программах). В итоге, хотя изначально закон был задуман как мера защиты от антироссийской пропаганды, он затрагивает деятельность абсолютно всех компаний и физических лиц, которые производят образовательные продукты.
Об авторе
Михаил Карпов родился в 1988 году, учился в СПбГПУ Политехе в институте компьютерных наук и технологий и МГУ имени М.В. Ломоносова.
Он начал свою продуктовую карьеру в «Яндексе», где с 2010 возглавлял сервис «Работа», затем отвечал за развитие «Поиска» в Турции на должности менеджера по продукту. С 2015 года Михаил руководил сервисом «Видео» соцсети «ВКонтакте», в 2017 году возглавил направление мультимедиа, в которое вместе с видеосервисом входят музыкальный сервис и live-трансляции. С 2018 года работал в Skyeng в должности директора по продуктам (CPO).
В том же году вместе с партнером Романом Абрамовым (директор по продукту Carprice) Михаил основал ProductStar, онлайн-университет с экспертизой в продуктовом менеджменте, аналитике и программировании. У стартапа уже больше 63 тысячи выпускников по направлениям продакт-менеджмента, аналитики, маркетинга и разработки. Выручка компании в первом квартале 2021 года составила 23,8 млн рублей (+300% год к году). Михаил является автором курсов ProductStar, ведет лекции и развивает образовательную методологию.
Регулирование как следствие роста
Однако давайте признаем, что регулирование для любого растущего рынка неизбежно, и это не всегда негатив. Российский хайтек уже переживал подобные процессы неоднократно. Все помнят свободные дни российского рунета в начале 2000-х, когда в сети можно было заниматься практически чем угодно и выражать свои мысли как угодно, но, как только число пользователей сети стало расти, появились и нормы. Например, государство четко очертило границы, какой контент в сети распространять нельзя, после чего появился механизм, который регулирует удаление противоправного контента интернет-сайтами и хостинг-провайдерами.
Любой новый рынок приходит в ту фазу развития, когда государство его замечает и начинает «по-своему» наводить порядок. Пример позитивного влияния такого вмешательства — рынок интернет-видео. Несколько лет назад правительство ужесточило меры за распространение пиратского контента, и исчезновение торрентов привело к развитию культуры потребления контента в сети. Выросли легальные площадки, магазины электронных книг, а сам рынок видео в интернете растет на 50% в год (в 2020 году он достиг 38,9 млрд рублей). Этот рост — прямое следствие регулирования.
Российский рынок EdTech за последние два года тоже рванул вверх. Его прогнозируемый объем на конец 2020 года должен был составить 60 млрд рублей: это большая цифра. Здесь есть как единороги и крупные игроки, такие как «Нетология», «Яндекс» и многие другие, так и множество небольших курсов, школ и ИП, которые фактически никто не контролирует. Правда, новый закон затрагивает не только онлайн-, но и офлайн-образование. В любом случае, вмешательство регулятора было неизбежно. Другой вопрос, насколько экологично это будет происходить.
Законы, которые не мешают
С точки зрения государства регулирование — понятный шаг. Когда я занимался развитием компании в Китае, то уже сталкивался с подобным законом и вводом ограничений на образовательную и просветительскую деятельность. Закон КНР об образовании гласит, что «Образование должно служить делу социалистической модернизации». Например, поездки китайских граждан, постоянно проживающих в стране, за границу с целью учебы, исследований, в рамках академического обмена или преподавания должны осуществляться с соблюдением соответствующих государственных постановлений. В Китае государство делает очень сильный акцент на регулировании образования. И мы сейчас идем по китайскому пути.
Впрочем, и в Китае есть положительные тренды: для привлечения новейших технологий из-за рубежа правительство КНР увеличивает квоты на число иностранных преподавателей. Кроме того, в стране очень высок статус педагогов. Государство защищает законные права и интересы учителей, улучшает их рабочие и жизненные условия, повышая их социальный статус.
В большинстве стран разделены понятия просветительства (повышение осведомленности о науке и популяризация науки) и образования, но в России их сейчас пытаются слить и зарегулировать. При этом во многих странах, на которые стоило бы ориентироваться, подход прямо противоположный: популяризация науки там вместо барьеров находит поддержку со стороны государства. В Европе — мягко и в формате рекомендаций, в Китае — более директивно посредством специального закона о необходимости популяризации науки, даже в ЮАР этим вопросом активно занимается государство. Например, сейчас там готовится новое законодательство, по которому гранты на исследовательскую подготовку и развитие научных советов и государственных университетов будут содержать условия, требующие от их получателей сообщать о своих исследованиях общественности.
Принимая такие законы, важно помнить, что рынок уже живет по каким-то сформировавшимся схемам, и если он растет — значит, они работают. Важно не сломать то, что уже построено. Закон о просветительской деятельности в России в той редакции, в которой он существует сейчас, по моему мнению, окажет негативное влияние на рынок EdTech. Конечно, оно не будет мгновенным. Станет сложнее запустить новый бизнес, появятся дополнительные препоны. Сейчас образовательный рынок развивается без большого влияния государства и обогащает официальное образование, показывает качественную планку, отвечая запросам и обучая именно тех специалистов, которые сейчас нужны компаниям. Также постепенно появляется партнерский тренд — совместные образовательные программы вузов и крупных EdTech-игроков, мы также смотрим в сторону подобных партнерств.
Как и в любом регулировании, здесь очень важен баланс. Нужно, чтобы государство было на стороне граждан и в первую очередь помогало им, а не преследовало сугубо свои интересы. Хорошим примером является закон о защите прав потребителей, по которому человек всегда должен иметь возможность ознакомиться детально с услугой и в определенных случаях получить возврат средств. Возможно, стоит дорабатывать закон о просветительской деятельности именно в эту сторону, ориентируясь на изменения в структуре и привычках потребления, которые за последние 5–10 лет привнесли технологические проекты в нашу жизнь.
Фото на обложке материала: Dom-fou/Unsplash